2-1 глава Peter Wright The Spy Catcher

2 глава Peter Wright The Spy Catcher

2 глава 1 часть

Мой отец поступил в компанию Маркони сразу после окончания университета в 1912 году и, как радиоинженер, начал работать над усовершенствованием метода обнаружения радиосигналов. Вместе с капитаном Г. Дж. Раундом ему удалось изобрести вакуумный приемник, который впервые сделал возможным перехват дистанционных сообщений.

За два дня до начала 1-й мировой войны он работал с этими приемниками в старой лаборатории Маркони на Холл-стрит в Челмсфорде, как вдруг понял, что «ловит» немецкие морские сигналы. Он записал их и показал те первые данные, прежде всего, заведующему производством компании Маркони, Эндрю Грейю, который был личным другом капитана Регги Холла, и руководителю Департамента военно-морской разведки.

Холл был влиятельной фигурой в британской разведке во время 1-й мировой войны, он отвечал за «атаки на немецкие коды» из знаменитой комнаты № 40 Адмиралтейства. Он организовал экспериментальную поездку моего отца с вокзала Ливерпуль-стрит на подножке специально нанятого им поезда. После изучения полученных данных он настоял на том, чтобы Маркони отпустил отца с тем, чтобы тот построил для флота перехватывающие радиопеленгаторные станции.

Главной проблемой, стоящей перед военно-морской разведкой до 1-й мировой войной, было – каким образом вовремя определить, что немецкий флот открытого моря выходит в плавание, чтобы дать возможность британскому флоту, базирующемуся возле Скапа Флоу, успеть преградить ему путь. Военно-морская разведка знала, что, когда немецкий флот стоит на рейде, то он базируется на восточном конце Кильского канала. Холл был убежден, что будет возможно засечь переговоры немецкого главнокомандующего по беспроводной связи на борту флагманского корабля во время прохода немецких кораблей через канал в Северное море.

Отец принялся за конструирование такого чувствительного оборудования и вскоре изобрел апериодическую радиопеленгацию. Это способствовало тому, что желаемый сигнал точно идентифицировался среди множества других посторонних шумов. Несколько лет потребовалось, чтобы взять на вооружение это устройство, но в результате оно стало важным орудием в войне против немецких подлодок. Даже сегодня всё оборудование для пеленгации – апериодическое.

В 1915 году, ещё до того, как система стала широко применяться, мой отец предложил Холлу переместить радиопеленгатор в Христианию, современный Осло. В то время Норвегия была нейтральной страной, но британское посольство не могло быть использовано для этой цели из-за риска привлечь внимание немцев. Поэтому Холл спросил моего отца, готов ли он поехать туда и работать нелегально на МИ6.

Отец согласился и несколько дней добирался до Норвегии, представляясь коммерсантом, торгующим растительными лекарственными препаратами. Он остановился в маленьком отеле, расположенном в одном из переулков Христиании, и снял номер на самом верхнем этаже — специально как можно выше, чтобы установить там беспроводной пеленг-радиоприёмник, не вызывая никаких подозрений.

Отдел МИ-6, что был в Британском посольстве, обеспечил его всем необходимым: связью и запчастями. Это была достаточно опасная работа — его могли засечь, в конце концов, а у него не было дипломатического статуса. Если бы его схватили, он должен был отрицать свою принадлежность к посольству, и в лучшем случае его ждал бы лагерь для интернированных до конца войны: а в худшем — он рисковал попасть в лапы немецких секретных подразделений СС.

Операция проходила успешно в течение 6 месяцев, давая флоту бесценные данные — заблаговременные предупреждения о намерениях немецкого флота. Затем в одно утро он спустился на завтрак, сел за свой обычный столик и взглянул через окно на улицу, чтобы разглядеть получше новый рекламный плакат, что был размещен на стене напротив. А на нем — его фотография и надпись о вознаграждении за поимку.

Возможный маршрут побега был разработан МИ-6 еще до начала его поездки. Он быстро закончил завтрак, вернулся в номер, тщательно упаковал прибор в чемодан, который задвинул глубоко под кровать. Собрал свои дорожные документы, паспорт и флотское удостоверение личности, отсчитал достаточное количество наличных в надежде, что владелец гостиницы, получив такой солидный куш, забудет о нем.

И вместо того, чтобы отправиться на шведский берег, который норвежские власти посчитали бы наиболее вероятным путем его отхода, он отправился в юго-западном направлении. Через 10 миль он присел на камень у обочины дороги недалеко от побережья. Чуть позже британский лейтенант флота подошел к нему и поинтересовался, «кто он такой». Отец назвал себя, его подобрали и увезли на машине, накормили обедом, а потом переправили на поджидавший британский эсминец.

Много лет спустя, перед моим уходом на пенсию, я пытался узнать детали той операции в файлах МИ-6. Я договорился с сэром Морисом Олдфилдом, тогдашним шефом МИ-6, о разрешении провести день в их картотеке и поискать там хоть какие-то документы. Но, увы, я ничего не нашел; «чистильщики» добросовестно уничтожили все записи еще задолго до моего прихода.

Я родился в 1916 году в доме бабушки в Честерфилде, куда переехала жить моя мать, когда отец уехал в Норвегию. В ту ночь был совершен налет цеппелинами на соседний городок Шеффилд, и «от страха», наверное, я появился на свет раньше положенного срока. В госпитале не оказалось свободных больничных коек из-за введенного военного положения, но моя мама смогла сохранить мне жизнь при помощи импровизированного инкубатора, сооруженного ею из разных стеклянных банок и бутылок, наполненных горячей водой.

После Первой мировой отец вновь начал работать в компании Маркони. Он стал «протеже» самого Маркони, который сделал его руководителем научных исследований. Мы переехали в огромный дом возле моря недалеко от Фринтона. Но прожили там недолго, всего несколько месяцев, и перебрались в пригород Челмсфорда. Наш дом частенько напоминал заброшенный радиозавод: везде валялись радиоприемники в состоянии «наполовину разобранные или наполовину собранные»; жестяные коробки, наполненные всевозможными чертежами, загромождали каждый угол. Мой отец, человек упорный, эмоциональный и достаточно вспыльчивый, походил больше на артиста, чем на радиоинженера. Самое ранее из моих воспоминаний о нем, которое я хорошо запомнил, это когда мы, бывало, выходили с ним в сад или он брал меня с собой на широкие, открытые всем ветрам пляжи Эссекса, и там показывал чудесные возможности радиоприемника. Часами он рассказывал мне про электронные лампы, детекторные кристаллы, показывал, как нужно осторожно поворачивать шкалу, настраивая приемник, пока не появится статическое электричество. Он научил меня, как проводить свои собственные эксперименты. И я еще помню его гордость, когда демонстрировал свои первые неумелые опыты пришедшим к нам в гости сэру Артуру Эддингтону и Дж. Дж. Томпсону.

МИ6 поддерживали тесную связь с компанией Маркони после 1-ой мировой войны, и отец мой сохранил контакты с ними тоже. У Маркони был большой морской отдел, отвечающий за оснащение и комплектацию связистами кораблей. Что обеспечивало надежное прикрытие сотрудникам МИ6, которые с подачи моего отца имели своего офицера в качестве радиста на корабле и могли, когда им было нужно, посетить интересующий их район.

Адмирал Холл часто бывал в нашем доме; он и отец уединялись в оранжерее и много часов кряду обсуждали «тет-а-тет» некоторые новые разработки. Отец также знал капитана Мэнсфилда Камминга, первого шефа МИ-6. Он просто обожал Камминга за его смелость и технические способности. Немного меньше он знал капитана Вернона Келля — основателя МИ-5, и недолюбливал его. Как и в отношении университетов — Оксфорда и Кембриджа — мнения людей обычно расходятся. Так и здесь — одни благоволили МИ-5, другие МИ-6. Мой отец определенно предпочитал МИ-6.

Компания Гульельмо Маркони в 1920-е годы была одним из самых престижных мест работы для любого ученого. Маркони, известный всем под инициалами “G.M.”, был превосходным «охотником за головами» и имел смелость инвестировать в самые невероятные, но определенно перспективные проекты. Его самым выдающимся достижением было создание первой коротковолновой передающей радиостанции направленного действия. И его по праву считают основателем всех современных средств связи. Также как и со многими другими британскими открытиями, это случалось, невзирая на сопротивление Британского правительства и ведущих ученых того времени.

Так еще до Первой мировой войны Британское правительство пришло к мнению, что следует строить длинноволновую систему радиосвязи, чтобы заменить проводную связь — главное средство контактов с метрополией. Однако реализацию приостановили во время войны. Только Маркони продолжал верить, что возможно было спроектировать коротковолновую трансмиссию на далекие расстояния при помощи радиоволн. Использование коротковолновых излучателей обещало еще больший объем передаваемых данных, содержащих реальные речевые сообщения. Но, несмотря на все достижения в области радиосвязи, сделанные в военное время, предложение Маркони было осмеяно и выставлено как «дилетантское» Королевской комиссией в 1922 году. Один член комиссии заключил даже, что радио — это «пройденный этап».

Маркони опубликовал воззвание, где предложил наладить – за свой счет – любую связь на Земле, если правительство приостановит разработки длинноволновой системы радиосвязи, пока его связь не пройдет испытания. И поставил условие, что они отдадут свое предпочтение его предложению, если испытания пройдут успешно. Правительство согласилось и подписало самый жесткий контракт, какой смогло только составить. Оно запросило установить связь между Гримсби и Сиднеем в Австралии и потребовало, чтобы прибор передавал 250 слов в минуту в течение 12 часов, а во время испытаний не потреблял более 20 киловатт электроэнергии и, наконец, чтобы связь работала в течение 12 месяцев кряду.

То были дикие технические условия. Радио было все-таки в начале своего становления, и мало что было известно о выработке электроэнергии на стабильных частотах. Проект был бы невозможен без помощи технической команды Маркони, состоящей из моего отца, капитана Г. Дж. Раунда и К. С. Франклина. Маркони имел талант находить блестящих ученых, которые, по большому счету, были самоучками. Например, он нашел Франклина, который обрезал дуговые лампы на фабрике в Ипсвиче за несколько шиллингов в неделю. В течение нескольких лет тот стал выдающимся инженером компании. 

Анонсированная связь между Гримсби и Сиднеем ошеломила всю индустрию радиокоммуникаций. Много позже отец часто рассказывал, как он шел по Бродвею с Дэвидом Сарноффом, тогдашним руководителем Американской Радиовещательной Корпорации (ARC), тестирование проекта было в полном разгаре. Тот спросил: «Маркони с ума сошел, что ли? Да этот проект его прикончит. Связь никогда не заработает!» 

Отец ответил: «G.M.» и Франклин думают, что заработает». 

«Ну, если она заработает, то можешь пинать меня в зад всю дорогу, когда в другой раз будем идти с тобой по Бродвей», — заявил в сердцах Сарнофф.

Тремя месяцами позже - связь была налажена в срок, и согласно контракту работала 12 часов в день, все 7 дней недели, со скоростью 250 слов в минуту и была, по моему мнению, одним из величайших технических достижений столетия. Единственное о чем сожалел отец - что ему так и не представилась возможность пнуть в зад Сарноффа.

Моя юность прошла в постоянных переживаниях, в соплях и болячках. Я постоянно болел. У меня развился рахит, и торчали железки из ног почти до подросткового возраста. Но были и хорошие моменты.

Почти каждый день, когда отец бывал дома, он забирал меня из школы и вез в лабораторию. Долгие часы я проводил там, наблюдая за ним и помощниками, пока они разрабатывали ту самую связь между Гримсби и Сиднеем. Это преподало мне урок, который я запомнил на всю жизнь, что - в одиночку эксперт очень редко добивается успеха.